В конце августа президент Дмитрий Медведев во время поездки в Астраханскую область выпустил в Волгу 100 осетров. Считается, что для восстановления популяции осетровых надо выпускать по 100 миллионов мальков в год. Впрочем, по странным законам жизни, черной икры у нас после этого не прибавится.

Казалось бы, позитивное мероприятие вызвало неоднозначную реакцию специалистов. Вдруг решат провести в предвыборный год общенациональную кампанию по защите осетра на Каспии? Вложат денег, как следует, выпустят мальков, отчитаются. Вот радость-то для браконьеров! Ведь некоторые ловцы-нелегалы даже перестали самок с икрой потрошить – «доят» и бережно отпускают. Что делать? Рыбы-то совсем мало осталось, браконьерский промысел под угрозой. А другого промысла нет.

Весь мир уже завален иранской черной икрой. В то время как наши ученые-энтузиасты занимаются непромысловыми видами осетровых. Недавно стали заниматься амурским осетром и калугой, которые на глазах становятся редкими. Им никто не дает гарантий, что уже завтра не придется спасать в зоопарках и питомниках легендарных и вопреки всему все еще промысловых – белугу, севрюгу и русского осетра.

Блеск былого

«Вкусно, питательно – купите обязательно!», «Черная икра – королева стола!». Люди старшего поколения еще помнят эти знаменитые рекламные слоганы 50-60-х годов. Помнят и ровные стеллажи стеклянных и металлических банок, украшавших витрины рыбных отделов. Вскоре от былого икорного изобилия не осталось и следа. Икра, временно позаимствовавшая у нефти титул «черного золота», широким потоком полилась на Запад, оставив в СССР только остатки былого изобилия в виде крошечных баночек, изредка попадавшихся в праздничных заказах. Только вот гурманы, помнящие еще «тот вкус», относились к икре из заказов презрительно, предпочитая радовать себя «экспортной» продукцией в больших металлических банках с надписью «Сaviar», иногда всплывавших в точках общепита серьезных учреждений, или же угоститься бутербродом с настоящей икоркой в театральном буфете. Но подлинными счастливчиками в те далекие времена считались друзья, родственники и просто знакомые «хозяйки» подобного торгового заведения. Эти баловни фортуны могли регулярно покупать «полуфабрикат», то есть банку икры и несколько батонов хлеба – заготовки для будущих бутербродов, которые торговая точка могла реализовывать.

Однако сегодня даже пресловутый советский икорный дефицит кажется изобилием. Положение популяции осетров в России катастрофическое. А ведь это очень странно. Открыв любой справочник и прочитав там длиннющий список мест обитания осетровых, сложно поверить, что Россия может уже завтра лишится своего легендарного деликатеса – черной икры.

Русский деликатес

По мнению специалистов, родиной черной икры Россия стала благодаря огромной концентрации осетров в Каспийском море и в Волге, куда они шли на нерест. Нигде в мире нет и не было такого разнообразия осетровых, включая знаменитого гиганта – белугу. Белужья икра как раз и пользуется наибольшей популярностью во всем мире – из-за огромных икринок и прекрасных вкусовых качеств. Поскольку эта икра раньше поставлялась только из России, да и заготавливалась только здесь, то именно мы и заслужили почетное право считаться родиной черной икры.

Заготавливалась ли в старину черная икра в других странах, мы точно не знаем. Но существует легенда о том, кто первым угостил французов этим замечательным деликатесом. Сама-то рыба была французам хорошо известна. Свой родной, национальный, атлантический осетр. Использовали они только осетровое мясо, а вот на что годится икра, просто не знали. Ну и кормили ей домашнюю птицу и скот. И однажды путешествующий по Франции русский дворянин объяснил людям, что икру вообще-то едят и что это очень вкусно.

В XIX веке общее количество добываемой в России икры осетровых пород исчислялось в 100-120 тысяч пудов. На экспорт же Российская империя отправляла относительно немного, например, в 1891 году за границу вывезли «всего-то» 29 тысяч пудов. Кроме России заготавливать икру начали и в Германии, добывая каждый год по тысяче пудов «Elbacaviar», то есть икру осетровых из реки Эльба. Третьей страной, начавшей собственный икорный промысел, стали Соединенные Штаты. Правда, американская икра, которую даже ухитрялись экспортировать в Германию (кстати, под брендом «Русская икра»), судя по воспоминаниям современников, была так себе.

Икра стала мировым деликатесом лишь в ХХ веке. Некоторые из звезд, посетивших нашу страну, даже специально оговаривали себе икорный гонорар. Правда, доподлинно известно только о двух подобных случаях. В СССР такой гонорар получил Чарли Чаплин. А в России 90-х икрой расплатились с актрисой Натальей Орейро, страсть которой к «самому лучшему блюду русской кухни» является неиссякаемой темой для шуток ее коллег по шоубизнесу.

Гибель титанов

Численность осетровых в мире стремительно сокращается. Основная причина – строительство ГЭС, ведь осетровые заходят на нерест как раз в крупные реки, а плотины преграждают им путь к нерестилищам. Если речь идет о Европе, то там большое влияние на сокращение популяции осетровых оказало химическое загрязнение вод и перелов рыбы. Этот след тянется еще с середины ХХ века, когда в Европе еще не контролировали добычу рыбы и стоки предприятий.

А вот в России и Китае главной угрозой популяции осетровых считается браконьерство. Даже китайские власти, карающие пиратов крайне жестко (в отличие от российских), полностью проконтролировать свое огромное население не в состоянии. Что уж говорить про нас.

Чтобы понять весь ужас происходящего, можно взять историю одного рыбного хозяйства под Хабаровском. Когда его проектировали, можно было выловить достаточное количество производителей для загрузки мощностей этого предприятия. Но когда построили, оказалось, что поймать необходимое количество осетра невозможно. То есть, пока строили завод, – осетров не стало.

С 1991 года на Каспии истребили 80% промысловых видов осетров. Ежедневно рыб становится меньше на 500-1000 особей. Это невосполнимая убыль: в сутки браконьеры добывают около полутонны каспийской икры. По словам руководителя морской программы Всемирного фонда дикой природы в России Константина Згуровского, «разведение мальков дорогое удовольствие. Один детеныш лосося обходится в 7 долларов. С осетровыми все сложнее, а потому дороже. Дешевле вкладываться в борьбу с браконьерами». По данным inFOLIO Research Group, легально добытой черной икры на нашем рынке в 2010 году было 19 тонн, а нелегальной – 225 тонн.

Кстати, специфика браконьерского промысла в разных регионах страны совсем разная. Там, где осетровых не так много, работают обычно частные браконьеры, которые охотятся за крупными особями и самками с икрой. В крупных местных городах есть стабильный спрос на икру и осетрину. Так, например, происходит на озере Байкал.

Иркутск город большой, достаточно богатый. Из Восточной Сибири частный ловец в Москву или Питер икру не повезет. Поэтому работающих только на иркутский рынок браконьеров, которыми является практически все местное мужское население, нельзя назвать мафией.

Совсем иначе обстоят дела на Амуре и Каспии, где промысел носит уже четко спланированный, организованный характер. Местные жители, опять же, простые исполнители. Они занимаются массовым отловом самок, идущих на нерест. Этих людей уже не интересует сама осетрина, а только икра, которая затем сбывается там же, в подпольных приемных пунктах. Дальнейшим вывозом икры и организацией ее поставок «на материк», в крупные города, а возможно, и за границу, занимаются преступные сообщества, действующие под прикрытием коррумпированных чиновников, в числе которых есть и представители силовых ведомств.

Конечно, можно сказать, что это только досужие домыслы, «раскачивание лодки». Однако элементарный здравый смысл подсказывает: такое количество икры просто физически невозможно реализовать на местном ровне – слишком велик объем и слишком мала платежеспособность потенциальных покупателей. А когда речь идет о массовом отлове (если его нет, с чего бы тогда осетры исчезали?), значит, налажены каналы поставки под надежным прикрытием.

Пока еще не поздно

Помочь разобраться, что именно происходит в российском осетрово-икорном хозяйстве и что можно сделать для увеличения поголовья осетровых, мы попросили Алексея Черняка – сотрудника Московского зоопарка, разработчика и куратора программы Евроазиатской региональной ассоциации зоопарков и аквариумов (ЕАРАЗА) по сохранению наиболее редких осетровых Евразии.

«Природоохранные проекты должны быть направлены на сохранение для будущих поколений всех видов осетровых, которые обитают на территории нашей страны, да и не только нашей. Подобные проекты сейчас реализуются в США, Канаде, Европе, Китае и все они гуманитарного характера, то есть там не идет речь о промысловом значении», – говорит эксперт.

Сейчас Алексей Черняк с коллегами видят свою главную задачу в том, чтобы создать резервные группы осетров разных видов и популяций, стараясь работать, прежде всего, с самыми редкими видами и теми осетровыми, которые в ближайшем будущем могут стать таковыми. Увы, к ним уже относятся амурский осетр и калуга. Однако просто создать резервные группы при зоопарке недостаточно. Во-первых, необходимо поддерживать генетическое разнообразие. Во-вторых, держать всех этих осетров в одном месте просто опасно – случиться ведь может всякое. Поэтому редких осетровых стараются распределять по разным государственным и крупным коммерческим хозяйствам. Сейчас подобные «генетические копии» начали создавать не только в регионах местообитания определенных видов, но и в соседних регионах, и в европейской части России.

Игра на выживание

Представители ЕАРАЗА активно сотрудничают с Росрыболовством. По словам Черняка, то, что в Каспийском море все еще есть осетровые, – это заслуга рыбоводов региональных подразделений федерального агентства. Именно они отлавливают производителей, разводят маточные стада на предприятиях, ежегодно получают от них икру, инкубируют ее, выращивают малька и выпускают в ту же Волгу.

Подобные структуры работают и на Амуре. Подразделение росрыболовства «Амуррыбвод» буквально перехватывает у браконьеров энное количество самок и самцов, икра которых идет на рыбоводные заводы (их там сейчас два), выращивают малька и выпускают в Амур. Фактически только благодаря этим заводам, ну, и мизерному количеству диких особей, которые сумели прорваться через плотные браконьерские кордоны, поддерживается еще в Амуре природная популяция осетровых.

«С одной стороны, все понимают, что пока государство не начнет серьезно заниматься браконьерами, весь труд рыбоводов по спасению осетровых будет приносить пользу не всей нашей с горечью говорит Алексей Черняк. – Сейчас лов осетровых в России запрещен. Рыба и икра, что мы видим на прилавках магазинов, поступает из аквахозяйств. А то, что из дикой природы, браконьерская икра, торгуется из-под полы на некоторых, в том числе и московских, рынках». В результате сложилась парадоксальная ситуация. По идее, региональные рыбоводы должны воспроизводить осетра. Затем они его выпускают, а он должен постепенно разрастись до такого количества, когда уже можно будет подумать о выдаче квот на его легальный лов. Но сейчас получается, что выпущенная в реку осетрина дорастает до определенных размеров, и тут же сталкивается с браконьерскими сетями. С другой стороны, у браконьерства хорошая социальная основа. Ведь люди, которые живут по берегам наших осетровых рек, вряд ли смогут найти другую работу. Браконьеры были и в советские годы, но не в таком количестве, как после перестройки.

Вот уже 20 лет для многих людей нелегальный лов осетра – вопрос выживания. «Как можно бороться с браконьерством убеждением или путем усиления контроля? Это же какую армию инспекторов нужно иметь в круглосуточном дежурстве! Причем еще и бескорыстных. Но опять-таки, это, может быть, и сработало бы, с частным браконьерством. А вот что делать с организованным криминальным промыслом? Когда в нем задействованы достаточно влиятельные люди? Тут уже, видимо, совсем не приходится говорить о каком-либо контроле со стороны правоохранительных органов», – констатирует Алексей Черняк.

Многие специалисты, как и он, считают, что браконьерство это данность, которая была, есть и будет существовать до тех пор, пока что-то не изменится в стране. Пока не снизится уровень коррупции, пока не возникнет альтернативной работы для людей. А пока структуры Росрыболовства продолжают играть с браконьерами в игру: кто больше выпустит, или кто больше поймает.